— А этот мне знаком, — сказал я, помахивая листком в воздухе. — Да и этого, похоже, где-то видел…

Николай Николаевич молча глядел на меня то ли с иронией, то ли с издевкой, я не понимал. Но какого фига он так смотрит?!

— Ну точно. У этого кучерявого лицо знакомое, — повторил я в задумчивости. — На Валерия Леонтьева похож… Ну точно, на Валерия Леонтьева.

— Это он и есть, — со своего места подтвердил мою догадку Николай Николаевич.

— Да и у второго лицо знакомое, — сказал я глядя на другой фоторобот.

— А это Шнур, — сказал все такой же бесстрастный Николай Николаевич.

— Какой шнур?.. Ах да, Шнур!

Я положил Шнура с Леонтьевым на столик.

— И что же это может значить? Певцы теперь людей похищают, мало зарабатывают…

— Не думаю, — лениво сказал он.

— Что же тогда? Не томи, Николай Николаевич. Как это поможет в поисках Марининой матери?

— А никак. Ее искать и не нужно. — Николай Николаевич закинул ногу на ногу.

— В каком смысле? — продолжал не понимать я.

— А в таком, Сергей Игоревич, что Маринину маму никто не выкрадывал. Мы звонили на ее работу, там нам сообщили, что Татьяна Владимировна в данный момент находится в отпуске в городе Коктебель. В санаторий мы звонить не стали: по-моему, и так все понятно.

— Так что же это значит?

— А ты не догадываешься?

— Нет.

— Это значит, что нас, а точнее говоря, тебя, кто-то хочет ввести в заблуждение. Теперь понятно?

— Ну я уже догадался кто, — проговорил я. — Но какой смысл?

— Я ведь и спросил, сколько ей лет. Они в таком возрасте влюбчивые. — Он внимательно смотрел мне в глаза.

— Да ты что?! — воскликнул я возмущенно. — Ты знаешь, сколько мне лет?!

Я торопливо шел по улице в сторону дома. От состояния беспросветного счастья, с которым я направлялся в отделение, не осталось и следа. Да как посмела эта девчонка так нагло меня обманывать! Я ведь не мальчик уже! И какой ей во мне интерес разыгрывать спектакль с исчезновением матери, обыском… И всей этой фигней!

Я открыл дверь и решительно, не раздеваясь, прошел в комнату. Но в комнате ее не было. Я прошел в кухню. Пахло здесь восхитительно. Марина сидела на стуле, закинув ногу на ногу, и читала книгу. В своем атласном халатике она была такая очаровательная, такая домашняя, ручная и беззащитная, что хотелось обнять, приласкать ее… На плите в большой кастрюле что-то булькало и пахло. Пахло, как я догадался, будущим студнем. Я прокашлялся.

— Читаешь?! — грозно сказал я и отогнул край обложки. Это был мой роман «Живодерня».

— Я всю ночь вашу книгу читала. Удивительный роман. Дядя Сережа, почему вас так мало знают?

— Ну почему мало?.. Да, дорогая моя, — преодолевая накатившую вдруг гордость, начал я. — Теперь давай мне всю правду говори. — Злость моя куда-то улетучилась — ну как можно ругать такое очаровательное существо, которое читает и хвалит твою книгу, да еще в таком запахе!

— Я не понимаю вас, дядя Сережа. — Она широко раскрыла свои очаровательные серо-голубые глаза. Вокруг зрачков я разглядел темный кантик, что придавало им еще большую выразительность.

Меня тянуло к этой девушке — к ее глазам, к ее рукам, к ее губам и ее телу… Как бы я с восторгом и вожделением целовал ее юные очаровательные руки, ее пухлые губы… Ужас! Ну почему мне так много лет?! Почему?! Почему она не родилась раньше… или я позже… Больше нельзя было медлить. Нужно было взять себя в руки и проявить решимость.

— Значит так, Марина, — начал я, строго глядя ей в глаза. Марина достала сигарету. — Давай говорить начистоту. Зачем ты придумала всю эту историю?

— Что вы имеете в виду, дядя Сережа? — спросила она, спокойно прикуривая. Ни один мускул на лице ее не дрогнул.

— Я имею в виду историю с похищением. — Она молчала. — Значит, не хочешь говорить честно, — выдержав некоторую паузу, продолжал я. — Тогда, может быть, тебе будет интересно, что мама твоя вовсе не похищена, а отдыхает преспокойненько сейчас в санатории в Крыму. — Девушка молча глядела на меня и курила. — Ну что ты молчишь?!

— Она не поехала в санаторий. Она нарочно всем так сказала, но не поехала. — Марина стряхнула пепел в пепельницу, но опять не попала.

— Тебе не очень-то удается врать. Неужели ты думаешь, что милиция не смогла бы отличить обыск от простого бардака? Это меня удалось провести, а они специалисты. Да и фотороботы твои похожи, сама знаешь, на кого. Так что вся твоя теория рушится. Только объясни, зачем ты все это придумала?

— Я не придумывала. Так все и было. — Девушка смотрела на меня широко открытыми глазами. — Не выгоняйте меня, дядя Сережа… — со слезами в голосе вдруг попросила она.

— Я тебя не выгоняю, — как можно спокойнее проговорил я, хотя сердце у меня сжалось. — Но ты должна идти домой… порядок наводить, — почему-то добавил я. — А то мама из Коктебеля вернется, а дома…

— Не выгоняйте меня, дядя Сережа. — Глаза девушки наполнились слезами.

— Я тебя не выгоняю, — давя поднимающуюся изнутри нежность, твердо сказал я. — Но тебе нужно идти домой, здесь тебе нельзя оставаться.

Больше она ничего не говорила, а только смотрела мне в глаза долгим пронизывающим взглядом. По щекам ее текли слезы. Как я хотел вместо этих слов встать, обнять ее, прижать к себе…

— Все решено, — вместо этого сказал я. — Собирайся.

Марина стояла на пороге со своим рюкзачком на плече и смотрела на меня грустными глазами.

— Зря вы мне не верите, дядя Сережа, — сказала она и вышла из квартиры.

— Маме привет, — бросил я ей вслед и закрыл дверь.

На душе было как-то паршиво и сумрачно, словно я совершил какой-то гадкий поступок и его будет уже не исправить никогда. Я направился в кабинет… хотя какая сейчас работа! Явно роман не пойдет. Для работы нужно уравновешенное состояние, а не такое, как у меня.

Я включил компьютер, и тут в дверь раздался звонок. Улыбнувшись, я пошел открывать — мне было приятно, что она вернулась. Я даже не сомневался, что Марина нашла повод вернуться. Как я не мог найти причину, чтобы ее оставить. Молодец! Придумала все ж таки…

Но в глазок на лестнице я увидел мужчину с удивительно знакомым лицом.

— Кто там? — соблюдая осторожность, спросил я.

— Сантехник. У вас там трубу прорвало, соседей залили.

— Какую трубу? — Я оглянулся на дверь ванны.

— Ну посмотрим сейчас, какую.

Сердце беспокойно сжалось. Я вновь оглянулся в сторону ванны и открыл дверь.

Сантехников оказалось двое. Они вошли в прихожую и закрыли за собой дверь.

— Где она? — спросил первый сантехник.

Не очень-то они походили на сантехников.

— Ну пойдемте посмотрим. Вы же сами говорите, что труба течет.

— Ты ему дай в лоб, чтобы он понимать начал, — сказал второй мужик, еще меньше первого похожий на сантехника.

У него была пышная копна волос и татарский разрез глаз, он был похож… Я наконец пришел в себя и отступил в глубь прихожей.

— Где Марина? — спросил Шнур.

— Да чего ты с ним разговариваешь?! — возмутился Леонтьев. — Дай ему.

Он сделал ко мне шаг, выходя из-за спины Шнура. «Смерть попсе!» — подумал я и нанес короткий удар ногой с поворотом корпуса в солнечное сплетение. Удар достиг цели, и Леонтьев, согнувшись, отлетел к двери. Места оказалось маловато, поэтому он получил скорее мощный толчок, нежели полноценный удар. Почти одновременно кулаком правой руки я нанес удар Шнуру в подбородок…

…Эх, если бы мой удар достиг цели… Эх, если б достиг!.. Шнур получил бы нокаут или уж во всяком случае мне удалось бы выбить его из равновесия, а уж там я бы его добил… Но Шнур оказался профессионалом. Он легко ушел от удара, поднырнул под мою руку и сделал короткий крюк в челюсть…

Глава 8

БАБУШКА ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ